Исторический музей Южного Урала впервые представил малоизвестные работы художника и его дневники
— У него была мечта. Большой дом. В нем большой стол, на котором кипит самовар. За столом сидят художники и говорят об искусстве. Вот такой он был идеалист, — так говорила вчера на открытии выставки «Художник умный и правдивый» искусствовед Галина Трифонова.
Игнатий Вандышев, урожденный казак, ветеран Первой мировой, боец Белой и Красной армии, художник-самоучка, человек, создавший в Челябинске отделение Союза художников, всю жизнь проскитался по съемным углам. Ему было 67 лет, когда власть… как же это слово… выделила ему с женой отдельную квартиру. Через три года его не стало.
У основателя Челябинского Союза художников не было не одной персональной выставки на всю жизнь.
Галина Трифонова, главный исследователь жизни и творчества художника, однажды приехала на его родину — на хутор Вандышевка Уйского района. Еще были живы люди, которые рассказывали, как смеялись над ним односельчане! Мальчишка, которого дед отправил пахать поле, привязывал коня, садился на камушек и рисовал.
Крестьяне специально приходили посмотреть на это баловство. Казак должен воевать, а в перерывах землю пахать — таково было строгое дедово воспитание, таков был вековой уклад жизни.
Сейчас тот камень знают и почитают. Лет тридцать назад рисунки Игнатия Вандышева еще висели во многих избах. Казак молодой рисовал портреты и получалось очень похоже. А раз похоже, значит, не такое уж и безобразие, рассудили сельчане.
Дочь и жена Игнатия Вандышева
В 1914 году Игнатий был призван на фронт, служил в писарской роте. Сохранились и выставлены подлинные зарисовки, сделанные в окопах Первой мировой.
— Судя по обилию рисунков, он только и делал, что рисовал. Он был неутомим. Не знаю, какому еще региону и городу так повезло: с великолепной точностью и старательностью этнографа Игнатий Вандышев сохранил для потомков будни той, незаслуженно забытой войны и быт западных и южных губерний России, которые сейчас уже — не Россия,
— с улыбкой рассказывает искусствовед, куратор выставки Марья Аникина.
Солдат Игнатий рисовал на блокнотных листах, на бланках телефонограмм, на почтовых карточках, обрывках писем.
Едет верхом на коне и зарисовывает колонну впереди. Вот его лошадь Степка. Вот казак за шитьем. Женщины за стиркой, за шитьем, у печек — соломой топят, портреты крестьянок, которые подписывал: «Зоська», «Савостья». Он вел художественную хронику войны, как умел.
Документальная ценность карандашных рисунков не вызывает вопросов. Что касается профессиональных достоинств работ, то, по мнению специалистов, для человека, не получившего никакого образования, это великолепная графика, точная и характерная. Единственным источником художественных впечатлений для молодого человека был иллюстрированный журнал «Нива», который приходил в деревню.
Вандышев так и не получил полноценного профессионального образования. впрочем, как и большинство его ровесников, чья молодость прошла в режиме «война — тяжелая работа — другая война».
По личному ходатайству Луначарского крестьянина из Уйского района, внештатного карикатуриста газеты «Челябинский рабочий» без экзаменов примут на рабфак Высшего художественно-технического института (ВХУТЕИН) в Москве, потом сразу переведут на второй курс.
Он впервые в жизни прослушает курс истории искусств, возьмет уроки великих мастеров, начнет рисовать в цвете, и московская школа импрессионизма даст отсвет на все его пейзажи. Это будет уже в 1930-х. Проучится Вандышев всегда два года.
«Батька, приезжай, голодно, есть нечего», — напишут из дома. И он вернется.
Сохранилось много рисунков, где художник лирично и честно живописует свой быт
В Челябинске семье жить было особо негде. В дневниках Вандышев об этом много страниц: клопы, тараканы, угол без печки… Холодное, крохотное пространство, в котором помещались кровать, чашки-плошки, тут же листы, папки, карандаши и кусочек света в узком окошке.
Всю жизнь в безбытности, в бесприютности, в скудности… Но он не жаловался, нет: прилежно описывал все, как есть, с природной внимательностью к деталям.
Он работал в художественном отделе главной областной газеты и без устали рисовал наш уездный город, а также все его окрестности.
Удачей и счастьем Игнатия Вандышева стала его встреча с тогдашним директором Краеведческого музея Иваном Гавриловичем Гороховым, фигурой легендарной для Челябинска. Горохова заинтересовали вандышевские зарисовки. По заказу директора музея, художник стал рисовать город и деревни — такими, какими помнил, и такими, какими видел сейчас.
Улица Цвиллинга, начало XX века. Справа — Одигитриевский монастырь. На его месте сейчас здание правительства Челябинской области
Встреча с Гороховым определила судьбу Игнатия Вандышева. Именно поэтому в фондах Исторического музея сохранилось огромное количество его работ разных лет, с самых ранних. На выставке, крупнейшей за все время, представлена лишь пятая часть.
Вандышев — концептуальный, строгий реалист. Искусствовед Марья Аникина называет его художником-историком. Его зарисовки сохранили для потомков Челябинск подлинным, как исторический документ.
— Горохов понимал историческую ценность его работ. Благодаря Вандышеву мы имеем представление о нашем городе с начала XX века и до 1960-х годов. Он сохранил историю Челябинска, которого мы не знаем. Кроме Вандышева Челябинск так не рисовал никто, — говорит Марья Аникина.
Игнатий Вандышев — автор живописной истории Челябинска. Кто помнит город таким красивым?
И всю жизнь художника ругали на партсобраниях за то, что он рисует старый Челябинск и идеализирует жизнь в царской России.
«Да что ж такое, — пишет он в дневнике, — ругают меня за то, что на моих картинах старого города стены крепкие, люди румяные».
Переживал, конечно. И старательно зарисовывал и новое время тоже: стройки, трактора на пашне… Он рисовал, чтобы сохранить память о старом времени и показать, какое прекрасное новое.
Выросло поколение, которые не имеет представления не только о главном челябинском живописце, но и вообще о том, что в Челябинске были и есть художники. А главное — мы больше не считаем свой город красивым.
— Поэтому и отношение к городу такое. Что рисуют художники в Питере? Питер, Питер, Питер. Что рисуют в Москве? Москву. В Нижнем — Нижний. А в Челябинске? Питер, Москву, Нижний. Наш город только у Вандышева на картинах согрет искренней любовью. Кто мог подумать, что это Челябинск? — Марья Аникина говорит о художнике так, что на его картинах лошади начинают есть сено, а люди — разговаривать.
Вандышев считал, что настоящий художник должен быть правдив. Но его правда, по-крестьянски добросовестная, напитана такой наивностью и любовью к тому, что бы он ни рисовал, будь то лошадь Степка или Свято-Симеоновский собор, что и город, им запечатленный, светится изнутри и становится неузнаваемо прекрасным.
Когда человек так любит, так верит, его картины передают нам и ощущение времени. Эпохи, о которой мы, в сущности, и не знаем ничего.
