Пять лет назад ВОЗ объявила пандемию COVID‑19
ИА «Первое областное»
Пять лет назад 11 марта Всемирная организация здравоохранения объявила пандемию коронавируса. Ковид стремительно расходился по всей планете, а мы привыкали к новой реальности: медицинским маскам, социальной дистанции, удаленке и гнетущему страху. Сегодня все это в прошлом, вирус ослаб и стал практически безобидным.
Мы попросили читателей «Первого областного» вернуться в первые дни и месяцы пандемии и рассказать нам о своих чувствах.
ЛОКДАУН
Осознание, что все всерьез, пришло к концу марта, когда в стране объявили локдаун. Многие выходили на улицу лишь за продуктами. Школы, учреждения были закрыты. А пустые улицы поливали специальным раствором, который должен был убить вирус.
— Мы тогда с мужем действительно ушли в карантин, свели к нулю все очное общение. Боялись заразить родителей и маленького ребенка. Через какое-то время меня накрыло паникой и тревогой: будем ли мы когда-нибудь собираться в большой компании, опять обниматься? Кстати, после ковида я перестала целовать людей в щечку, нажимать кнопки лифта пальцем, трогать лицо. Теперь всегда, войдя в любое помещение, я ищу уборную и мою руки, — рассказывает челябинка Светлана.
Женщина признается, что больше всего переживала за своих родителей, так как чаще всего от ковида умирали люди их возраста. Вот тогда и пришло ощущение, что смерть ходит близко.
— Психологи говорят: неизвестность рождает страх. Тогда угроза была невидимой, ее нельзя было разглядеть, потрогать, вычислить. В первый же день локдауна я припарковалась у супермаркета и не могла выйти из машины. В голове крутилась мысль, что можно заразиться и тогда твоя жизнь разделится на «до» и «после», а может быть, и вообще закончится. В магазин уже спешили пенсионеры, ни на одном из них не было маски. В аптеку вообще страшно было зайти: в очереди рядом с пожилыми людьми стояли молодые, которые сами говорили, что тест на ковид у них положительный. Такое безразличие рушило надежды, что пандемия закончится быстро, — вспоминает челябинка Арина.
ДИСТАНТ
Немного легче было молодым. Студенты, школьники искали плюсы от затянувшегося дистанта.
— В начале февраля я уверенно сказала подруге: до нас этот китайский вирус не дойдет. А в середине марта все вузы неожиданно перевели на дистант. Отец тогда принес кучу респираторов, знакомый провизор передала много хлоргексидина, а сестра закупилась литровыми банками антисептика. Что-то из этого до сих пор осталось неизрасходованным. Я везде ходила в маске и с маленьким санитайзером, мыла руки не менее 20 секунд. Сегодня даже не верится, что это действительно было. Тогда казалось: как раньше уже не будет, — замечает Анастасия.
О локдауне Настя вспоминает со светлой грустью. Несколько месяцев обучения на дистанте стали для девушки самыми легкими в жизни — камеры на парах включать не просили, экзаменов толком не было, а все выступления прочитывались по бумажке. Да и лежать в кровати и досыпать, пока преподаватель читает лекцию, было безумно приятно.
Валерия той весной заканчивала 11‑й класс и готовилась сдавать ЕГЭ. Ковид оставил ее без последнего звонка и выпускного.
— Я даже не запомнила последний учебный день, потому что «уходили на дистант всего на две недели». А уже летом вместо праздничного вручения аттестата мы приходили в кабинет директора по одному и получали заветную «корочку». Вместо вальса, который мы долго репетировали с одноклассниками, — видеопоздравление из дома. А вместо объятий и поздравлений от родных — сообщения в социальных сетях. До сих пор грустно, что эта значимая глава жизни завершилась скомканно и непонятно, — признается Валерия.
БОЛЕЗНЬ
Еще тяжелее тогда приходилось тем, кто заболел. У многих болезнь протекала непросто, с развитием пневмонии. Самое жуткое воспоминание — нехватка воздуха, невозможность дышать.
Анна из Долгодеревенского за пандемию переболела ковидом два раза.
— Первый раз мы болели всей семьей, я — тяжелее всех. Я боялась ложиться спать, потому что ночью дышать было труднее всего. До сих пор осталась привычка не спать на спине. В самую критичную ночь знаете что держало в сознании? Ипотека! Как семья будет платить, если я умру? Как они вообще без меня? Вставала под горячий душ, приходила в себя и потом уже не ложилась спать. После «короны» долго голова плохо соображала. А дыхание восстанавливала пением — пела на кухне, сколько могла, — рассказала нам Анна.
Близкие Анны были рады тому, что до пандемии купили дом на земле. Когда нельзя было никуда выходить, дети гуляли в саду и во дворе.
Повезло тем, кто отделался потерей обоняния.
— В октябре 2020 года я перестала чувствовать запахи. До этого мы всей семьей два дня температурили, но ни кашля, ни насморка не было. И обоняние пропало только у меня. Месяца два я не чувствовала ничего, и это было страшно. Я жила тогда в доме с газовой плитой и газовой колонкой. В случае утечки я бы ничего не почувствовала (а еще наш сосед иногда засыпал пьяным, когда готовил; запах гари я бы тоже не заметила). Каждый день я открывала шампуни или банку кофе и пыталась уловить хоть капельку аромата. И ничего. Было страшно, что так останется на всю жизнь. Я до сих пор помню момент, когда начала чувствовать запах шампуня. Это был праздник, сравнимый с днем рождения, — рассказала Евгения.
ПОТЕРЯ БЛИЗКИХ
В пандемию тысячи южноуральцев потеряли близких. Коронавирус забирал жизни и старых, и молодых.
— Медики тогда заявили, что вирус опасен для тучных людей. Я начала готовиться к смерти. Вернее, я осознала, что жизнь конечна и может закончиться в любой момент. Это заставило провести переоценку ценностей. Если до пандемии я жила работой, то теперь больше забочусь о себе и семье, — рассказала жительница Миасса Эльвира.
Елизавета во время пандемии потеряла любимую бабушку.
— Потеря близкого человека — самое ужасное воспоминание. После этого события пугать стало все, включая вынужденные редкие выходы из дома и любой намек на болезнь. Однако локдаун я считаю самым стабильным временем для своей психики. Удаленная работа и отсутствие постоянных социальных обязательств (регулярные встречи, вылазки в заведения, поездки на работу) освободили кучу времени, которое можно было без зазрения совести тратить на себя. Регулярные домашние тренировки, приготовление еды, чтение, просмотр фильмов и сериалов, картины по номерам и алмазные мозаики, даже компьютерные игры — то, на что всегда мало времени. В локдаун можно было не выбирать, я занималась всем по чуть-чуть.
РАБОТА
Айгуль в начале пандемии работала корректором в редакции газеты. Когда в стране объявили локдаун, ей все равно пришлось ходить на работу — в редакции женщине выдали справку на случай, если ее остановят на улице. Челябинск в первые недели локдауна как будто вымер.
— На улицах было пусто, как утром в выходной. Ощущения были тревожные: вроде все тихо, но есть ожидание какой-то угрозы. Хочется защититься, но непонятно от чего и как, — рассказывает Айгуль.
А потом отдел, где работала Айгуль, закрыли. Других вакансии по профессии не было — челябинке пришлось встать на биржу труда. Почти полгода она жила на пособие по безработице, которое тогда увеличили до 15 тысяч. В службу занятости, вспоминает женщина, она в тот год не ходила ни разу — все оформлялось дистанционно.
Сестра Ульяны держит в Челябинске небольшой книжный магазин. В пандемию, когда все закрыли, он ввела новую услугу — доставку. Ульяна решила ей помогать.
— В апреле-мае я объездила весь город и узнала, что у нас есть невероятное количество локаций, где я никогда не была, но здесь стоило побывать. И не просто побывать, а гулять и наслаждаться Челябинском. Тогда я узнала, что за медицинским университетом есть невероятно атмосферные дома почти посреди леса. Квартал за «Белым рынком» напоминает мое родное ЧМЗ. А в «свечке» у Ленинградского моста всего один подъезд, зато с консьержем, — рассказала Ульяна.
Спустя пять лет воспоминания о пандемии частично стерлись из памяти. Пандемия ковида уже стала историей. А мы — ее частью.
