Москва, 13.07.2023, 17:19:35, редакция FTimes.ru, автор Юлия Савельева.
Каждый год Франция масштабно отмечает свой любимый национальный праздник — День взятия Бастилии. Почему именно это событие стало главным символом революции? Объяснить сложно. Историки утверждают, что взятие этой крепости не сильно повлияло на общую политическую картину во Франции летом 1789 года.
Этот день получил особый статус только в 1880 году — спустя сто лет после тех памятных событий.
Ошибка короля
11 июля 1789 года жители Парижа узнали, что Людовик XVI отправил в отставку главу правительства Жака Неккера. Казалось бы, у монарха были веские основания для такого решения. Этот чиновник не справился с поставленной задачей по преодолению финансового кризиса. Более того, Неккер созвал Генеральные штаты и провозгласил это народное собрание сначала Национальным, а позже Учредительным. Король усмотрел в этих шагах попытку отобрать у него верховную власть и принял решение об отставке неугодного министра. Тогда он даже не мог предположить, к каким последствиям это вскоре приведет.
К моменту отставки Неккера многие считали финансовым гением, хотя такая репутация и не подтверждалась его реальными достижениями. Первыми отреагировали на увольнение министра держатели государственных ценных бумаг. Они посчитали, что отставка этого финансиста станет причиной банкротства королевского двора. Страхи буржуазии слились воедино с недовольством простых граждан, вынужденных выживать в условиях баснословных цен на зерно.
Молодой русский граф Павел Строганов в те дни находился в Париже. Он отправил отцу письмо, в котором так рассказал о происходящей там ситуации: «Теперь в Париже есть премножество войск собраны, чтобы от возмущения удерживать народ, которой везде ужасно беден».
Однако юный аристократ ошибался. Войска королю нужны были отнюдь не для подавления “голодного бунта”. Он опасался народных волнений вследствие роспуска Национального собрания. Протестные настроения подогревались слухами об аристократах, плетущих козни против патриотов, как называли себя сторонники Собрания. Ораторы из народа выступали с эмоциональными речами в Пале-Рояль, обвиняя аристократов в попытке уморить жителей столицы голодом.
Вечером 12 июля произошло первое столкновение отряда королевской кавалерии с агрессивно настроенной толпой в саду Тюильри. Хотя свидетельств о жертвах не было, но поползли слухи о якобы загубленном бедном старике, который погиб от руки командира отряда принца де Ламбеска. Это и стало той точкой невозврата, после которой события вышли из-под контроля властей.
Брошенный город
Ночью в городе начались массовые беспорядки. Горели таможенные заставы на въездах в столицу, толпа ворвалась в зажиточный монастырь Сен-Лазар, вынося из него все, что можно было утащить. Анархия пугала горожан. Они опасались как введения войск в мятежный город, так и нашествия бродяг и бандитов. Утром 13 июля состоялось собрание избирателей второй ступени под председательством Жака де Флесселя. Он занимал должность прево ( мэр в совр. терминологии) избранного от купечества. Де Флессель понимал, что необходимо создавать городскую милицию и Постоянный комитет, который возьмет на себя все властные полномочия.
Правительство безмолвствовало, никак не проявляя себя. Переломить ситуацию могли военные, но Версаль не отдавал никаких приказов, а войска на Марсовом поле были оставлены без информации и директив. Решения должен был принимать комендант Парижа барон де Безенваль, а это был человек, не способный к решительным действиям. Изнеженного аристократа заботила лишь немилость королевы, и он понимал, что стоит на пороге позорной отставки.
Когда Безенвалю сообщили об осаде Дома Инвалидов толпой парижан, барон трусливо бежал из города. По его приказу войска покинули столицу, бросив на произвол судьбы своих товарищей, которые охраняли военные объекты. Узнав о бегстве регулярных войск, гарнизон Дома Инвалидов капитулировал. В руках горожан оказались тысячи ружей и двадцать пушек, но без пороха от них не было пользы. Пороховой запас хранился в Бастилии, куда и направились восставшие горожане.
Взятие Бастилии
Крепость Бастилия строилась как важный элемент укреплений столицы. С XIV века она оставалась военным объектом и политической тюрьмой. Однако эти функции были утеряны к 1789 году, и правительство планировало снести это сооружение. Начало работ отложили, так как казна на тот момент была пуста.
Командовал гарнизоном крепости маркиз де Лоне. Офицер не имел опыта участия в сражениях и отличался спокойным нравом. Под его командованием находилось 32 швейцарских гвардейца и 82 ветерана, которые охраняли оружейные склады. В темнице томилось семь заключенных — все они были осуждены по уголовным статьям.
Удивительно, что маркиз не пошел на поводу у мятежников. Он категорически отказался выдавать им оружие и порох. Впрочем, он все же дал слово не открывать огонь по горожанам, окружившим крепость. Ратуша предпринимала попытки договориться, посылая делегации, но ответы маркиза были — отрицательными, и это стало накалять настроения толпы.
Самые воинственные разбили цепи подвесного моста. Когда тот опустился, толпа проникла во внешний двор крепости. Гарнизон действовал строго по уставу. После предупредительных выстрелов, он открыл огонь на поражение. От первых залпов погибло около ста человек, а на плитах стонали раненые.
Первая кровь, подействовала как спусковой механизм, и вызвала начало стихийного штурма крепости. В руках горожан были только ружья, но они хаотично палили из них по каменным стенам. Позже, к крепости подтянули и пять пушек от Дома Инвалидов, а прибывшие гвардейцы взяли на себя командование разрозненными действиями толпы.
Шесть долгих часов комендант тщетно надеялся получить подкрепления. Версаль молчал и было неизвестно, придет ли помощь вообще. Так и не получив указаний от командования, де Лоне сдержал свое слово и не применил по восставшим артиллерию. Осаждавшие крепость пообещали сохранить жизнь всем солдатам немногочисленного гарнизона. В 17 часов комендантом крепости было принято решение сложить оружие.
Толпа, ворвавшаяся внутрь, тут же растерзала шестерых ветеранов, а самого маркиза должны были доставить в Ратушу. Однако его зарезали и отрубили голову еще по дороге. На другой день по Парижу носили две пики, на одной была голова де Лоне, а на вторую водрузили голову де Флессаля, который передал коменданту записку с просьбой удержать крепость до вечера.
Штурм Бастилии стал символом единения нации
В падении крепости не было ничего уникального. История Франции хранит и более ранние примеры захвата этой политической тюрьмы. Однако именно эти события стали особыми из-за реакции короля. Людовик XVI согласился убрать войска из окрестностей столицы, вернул пост министру Неккеру и через три дня лично приехал на собрание Постоянного комитета. Там он принял от народных избранников символ восставшего Парижа — красно-голубую кокарду.
Своим смирением король расписался в своем бессилии сохранить общественный порядок и повлиять на жителей столицы. Так захват повстанцами малозначительной крепости, которая к тому времени уже ожидала сноса, стал тем маленьким камешком, который вдруг вызывает мощный камнепад. В итоге падение всего одной крепости стало началом краха всего монархического строя. С этого момента уже никто из слуг старого режима не был в безопасности.
Любая революция нуждается в идее и мифах. Без них невозможно поддерживать в людях стремление разрушать. Французские революционеры превратили это заурядное событие в символ. Оно было представлено, как единение народа, который, исполнившись «идеей свободы» взял «штурмом» ненавистную ему «политическую темницу» и «твердыню деспотизма».
Уже через год, в этот день, на Марсовом поле король давал присягу на верность будущей Конституции. 14 июля был объявлен праздником Федерации, и к присяге приводились депутаты и представители национальной гвардии от каждого департамента Франции. Позже появилась интерпретация этого праздника, как акта создания единой французской нации путем слияния народов множества провинций, каждая из которых имела свою историю, древние традиции и даже свое наречие.
В заключении хочется сказать и несколько слов об отношении нашего народа к этому празднику. Хоть Франция и была капиталистической страной, но все же советская пропаганда не могла игнорировать важные вехи в мировой истории. Поэтому о революционных победах парижского народа у нас знали и помнили. Наверное, каждому знаком момент из известного фильма “Любовь и Голуби”, когда дядя Митя с перекидным календарем в руках оправдывается перед женой -“ Ну не пил я. Хотя повод есть! День взятия Бастилии впустую прошел”.
